Евпатий Коловрат

Евпатий Коловрат — герой русского эпоса. Во многом напоминает героя былин, которому, однако, пришлось биться не с Соловьем-разбойником, не с Идолищем поганым, а с самым реальным врагом Руси — ратью Батыевой. «Повесть о разорении Рязани Батыем» — одно из самых трагических произведений древнерусской литературы (написано, скорее всего, в начале XVI века). О содержании его говорит само название. Летописный рассказ о приходе полчищ Батыя на Русь соединяется здесь с элементами былинного и легендарного повествования. Один за другим гибнут рязанские князья, хотя они бесстрашно бьются против превосходящих сил врага. При этом им удается уничтожить множество татар.

Вот некоторые эпизоды борьбы: «И была сеча зла и ужасна… Батыевы же силы велики были и непреоборимы; один рязанец бился с тысячей, а два с десятью тысячами… И бились так крепко и нещадно, что и сама земля застонала, а Батыевы полки все смешались. И едва одолели их полки сильные татарские. В той сечи убит был благоверный великий князь Юрий Ингваревич, брат его князь Давыд Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский, и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы, узорочье и воспитание рязанское — все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул вспять, но все вместе полегли мертвые… И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов и ран изнемогли.

А в шестой день спозаранку пошли поганые на город — одни с огнями, другие со стенобитными орудиями, а третьи с бесчисленными лестницами — и взяли град Рязань в 21-й день декабря. И пришли в церковь соборную Пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали — во святой церкви пожгли. И во граде многих людей, и жен, и детей мечами посекли, а других в реке потопили… и весь град пожгли, и всю красоту знаменитую, и богатство рязанское… И не осталось во граде ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было туг ни стонущего, ни плачущего — ни отца и матери о чадах, ни чад об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые…«

Вот в этот-то момент в повести появляется «некто из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат»: с одним из князей он находился в Чернигове и, узнав о нашествии Батыя, поспешил домой; «и выступил из Чернигова со малою дружиною, и помчался быстро». «И приехал в землю Рязанскую и увидел ее опустевшую, города разорены, церкви пожжены, люди убиты… И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляяся в сердце своем». Обратим внимание, как древний русский писатель предельно сжато передавал состояние человека: горе и жажда мщения охватывают Евпатия при виде случившегося. Он опоздал к главному сражению и теперь хочет наверстать упущенное, хотя и знает, что ему придется разделить участь всех рязанцев. Безоглядное стремление выполнить воинский долг и готовность испить «единую смертную чашу» — это в равной степени свойственно народному богатырю и княжескому воеводе. «И собрал небольшую дружину — тысячу семьсот человек, соблюденных Богом вне города.

И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек их татарскими. Татарам почудилось, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, бил их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился.

И едва поймали татары из полка Евпатьева пять человек воинских, изнемогших от великих ран. И привели их к царю Батыю, а царь Батый стал их спрашивать: «Какой вы веры, и какой земли, и что мне много зла творите?» Они же отвечали: «Веры мы христианской, а витязи мы великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного князя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу — рать татарскую». Царь же подивился ответу их мудрому«… Ответ пленных воинов заставляет вспомнить символику многих народных песен, в которых битва уподоблялась пиру: на нем врагов «чествовали» оружием, «подносили» им «чаши» — то есть смерть. Батый решает выслать против Евпатия своего шурина — богатыря Хостоврула. Тот похвастался, что приведет русского воеводу живым.»И обступили Евпатия сильные полки татарские, желая живым его взять. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполнен силою и рассек Хостоврула на полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних на полы рассекал, а других до седла разрубал.

И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество орудий для метания камней, и стали бить по нему из бесчисленных камнеметов, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами, и князьями, и санчакбеями (военачальниками), и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали царю мурзы, князи и санчакбеи: «Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно на конях бьются — один с тысячею, а два с десятью тысячами. Ни один из них не съедет живым с побоища». И сказал Батый, смотря на тело Евпатьево: «О Коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотче-вал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной моей орды побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, — держал бы его у самого сердца своего». И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых похватали на побоище. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им«.

Евпатий Коловрат, подобно былинным богатырям, уничтожает вражескую силу, противопоставляя ей свою богатырскую мощь. Но, в отличие от былин, сражение оканчивается гибелью героя. Кроме того, Евпатия окружает дружина — это обычные воины, не богатыри. И, наконец, не забудем, что подвиг и гибель Евпатия вписаны в конкретное историческое событие 1237 года и о Евпатий говорится как о реальном лице — княжеском воеводе. Это переплетение исторической конкретики и эпического вымысла, а также поэтических элементов, близких к поздней народной исторической поэзии, позволяет предположить, что вся история об опоздавшем на битву воине, испившем свою смертную чашу, восходит к историческим песням XIII-XIV веков, в которых запечатлелись трагедия и героизм русских людей времен татаро-монгольского нашествия.